4 октября двадцать один год назад я проснулся рано.
Где-то ухало орудие. Стекла звенели.
Сегодня – то же самое.
Возле аэропорта продолжается бой. Горят дома. Город провонял гарью. В городе опять убитые.
Через 15 минут, как отъехал от девятиэтажки, двор возле нее накрыли «Ураганом». Все раскурочило, вдобавок сдетонировали боеприпасы в ящиках.
Про жителей еще раз: они схлынули, как начались боевые действия. Там несколько улиц с домиками опустели… Людей селят в общаге.
Проблема аэропорта в том, что за ним — Авдеевка и Пески, где украинские войска, чьи снаряды способны достигать центра Донецка.
Был сегодня в карьере возле городка Зугрэс. Здесь вчера мальчишки играли с кассетной бомбой, принесенной «Ураганом». Темные лужи крови въелись в землю. Двое убитых, четверо раненых. Рядом в траве лежит другая распустившая лепестки неразорвавшаяся бомба.
Был на шахте «Коммунар» в поселке Нижняя Крынка, где стояли украинские войска. Обугленные конструкции. Привез Коля, позывной «семерочка», тутошний шахтер. Он на фотографии — тот, который жизнерадостный. Между тем «семерочка» переживает, что из-за боев сгорело все, включая его спецовку и трудовую книжку.
На территории шахты две ямы: закапывали, вернее, прикапывали расстрелянных.
На блок-посту между Харцызском и Макеевкой — музей под открытым небом. Что-то вроде арбузов и дынь на лотках. Бомбы, снаряды, и даже «Точка-У» похожая на отопительный котел.
Побывал у отца Бориса, позывной «Батюшка». 63 года. Сын его, тоже священник, служит в Донецке. Отец Борис все лето провел на линии фронта.
— Когда меня спрашивают: «Идти в ополчение?», я не могу благословлять, но тех, кто пошел, духовно окормляю. Это наша земля. На референдуме 11-го мая я был председателем избирательной комиссии в поселке Донское Волновахского района. Я сказал: мне нужна истина, – и он воспроизводит без запинки: проголосовало 2788 человек, 11 бюллетеней было испорчено, 21 человек против, то есть 99 с лишним процентов за отделение.
— Людей ожесточает война?
— Я этого не заметил, даже наоборот. Исповедую каждый день. Еще отпеваю… Еще, — он нежно улыбается, — освящаю «огненные мечи» и «огненные колесницы».
Сергей Шаргунов
