Все мы знаем, что не вся Украина приняла революцию на «евромайдане», в результате которой на смену одной олигархической власти пришла другая. Юго-Восток ее не принял. К сожалению, он оказался менее сплочен, чем Западная часть Украины, и его голос оказался менее значим, чем голоса воинствующих украинских националистов.

Я, конечно, далек от мысли, что все те, кто поддержал майдан – фашисты-бандеровцы. Основная масса – просто те, кого достала коррупция и прочие безобразия. Хотя именно украинские националисты явились ударной силой революции, некоей «железной гвардией». Именно они поставили на колени законную власть. Впрочем, тех, кто стоял за этим, интересовали вовсе не идеи украинской «незалежности».

Россия не стала вмешиваться в борьбу украинской власти и оппозиции, рассудив, что это – внутреннее дело Украины. Но когда революционеры стали навязывать свою волю тем регионам, которые вовсе этой революции не желали, сложилась совершенно иная ситуация. И дело даже не в том, что в этих районах проживает в основном русскоязычное население, что тот же Крым вообще был русским изначально и был отдан Украине волюнтаристским решением генсека Н.Хрущева. Дело в том, что эти люди не хотят жить под властью узурпаторов, а противостоять им не имеют сил. Жители Крыма и вообще Юго-Востока не готовились к вооруженной борьбе. Они не создавали своих отрядов боевиков, как на Западной Украине. Их также не устраивала действующая власть, но они не собирались ее свергать и устанавливать свою. Виноваты ли они в том, что оказались менее агрессивны, чем галичане?

Мы никак не могли повлиять на ситуацию, когда толпа революционеров-погромщиков с камнями, металлическими прутьями, «коктейлями Молотова», а затем и с огнестрельным оружием нападала на беркутовцев и солдат внутренних войск, защищавших законную власть. За это время ни один (если я ошибаюсь, пусть читатель поправит меня) епископ Украины не возвысил свой голос против этих беззаконий. Но зато после победы революции вдруг раздались голоса в защиту власти, уже другой, революционной. Именно так я воспринимаю «благословение на защиту Отечества» митрополита Белоцерковского и Богуславского Августина, главы Синодального отдела УПЦ МП по взаимодействию с вооруженными силами Украины в связи с той (пока незначительной) помощью, которую наши военные оказали восставшему против узурпаторов Крыму и вообще «русской угрозой». Процитирую русский перевод отрывков его «благословения»:

«Как “военный” митрополит, по обязанности и по убеждению я однозначно благословляю наше войско на защиту Родины… Я бы ни за что не стал благословлять украинских военнослужащих сдавать оружие, а тем более воевать против своих соотечественников. Мы же не пошли на Ростов-на-Дону или Смоленск. Есть государственная граница, которую признает Российская Федерация, есть межгосударственные документы о ее нерушимости, и нет никакого сомнения, что украинский солдат должен исполнять данную им присягу»[1].

Здесь нужно отметить следующее. Как «военный» митрополит, он должен был вступиться за солдат внутренних войск, за беркутовцев, забрасываемых «коктейлями Молотова». Я почему-то полагал, что дело «военного» духовенства – не только вдохновлять воинов на ратные подвиги, но и как-то по-отечески заботиться о них. Очевидно, я ошибался.

Вообще владыка сильно передергивает. Наши войска тоже пока не пошли на Киев или Львов. В Крыму наших солдат воспринимают не как оккупантов, а как освободителей, точно так же, как это было в истории не раз. Хотя на самом деле тут больше подходит другое слово – «союзники». Русские солдаты, «оккупировавшие» Крым, не убили и не ранили ни одного украинского солдата, чего мы не можем сказать о пришедших к власти революционерах, которые во время путча как раз воевали против своих соотечественников, защищавших законную власть. И сейчас наши солдаты находятся в Крыму для того, чтобы революционные войска и боевики не воевали против своих соотечественников в Крыму.

Митрополит Августин заявляет:

«В этих непростых условиях украинский солдат чувствует себя в духовном плане правым. А вот каково российским солдатами и офицерам исполнять приказ командования? Еще больше не завидую священникам с той стороны, нашим братьям по вере, с которыми я наверняка знаком и общался».

Ошибается многоуважаемый владыка. Православный российский солдат (и не только православный) не будет нисколько смущаться, ибо будет уверен в своей правоте. Он будет делать то, что делали русские солдаты в XIX веке, помогая «сепаратистам» (болгарам и сербам) освободиться от османского ига, разрушая целостность Османской империи. Он будет выступать защитником крымского населения (кстати, в большей мере русского, чем украинского). Если военную помощь крымскому народу называть оккупацией Украины, то не назвать ли нам тогда и действия скобелевских героев оккупацией Османской Турции? Кстати, западные страны тогда также всячески старались помешать России. Или, быть может, мы назовем оккупантами русских воинов под предводительством воеводы Василия Шереметьева, пришедших на помощь украинским «сепаратистам» – казакам Богдана Хмельницкого, разрушавшим целостность Речи Посполитой? Так что пусть не печалится владыка Августин за русских православных воинов. А вот каково будет карателям, которые должны будут подавлять крымских «сепаратистов» по приказу беззаконной власти – очень большой вопрос.

Я уж не говорю о том, что раздираемая противоречиями революционная Украина слаба супротив России. Они, конечно, рассчитывают на помощь НАТО. Что ж, НАТО не впервой участвовать в вооруженных конфликтах, поддерживая мятежи. Мы помним, как натовцы помогли мятежникам Ливии расправиться с законным правительством Каддафи, чуть было не повторили тот же сценарий в Сирии (Россия помешала). Еще мы помним оккупацию Ирака под надуманным предлогом. Но, очевидно, православному митрополиту нет дела до мусульманских народов (хотя мы знаем о том, как мятежники в Сирии расправлялись с сирийскими христианами). Но хотелось бы напомнить и то, что совсем недавно натовцы бомбили наших православных братьев – сербов. Совесть православного украинца вряд ли будет спокойна, помня об этом. Еще менее она будет спокойна, если его заставят воевать со своим соотечественником из Крыма, выступая в роли не защитника отечества, а в роли карателя. Совесть же российского солдата, пришедшего на помощь крымским контрреволюционерам, в основной массе – русским, будет спокойна.

Настроения крымского населения очень хорошо отражены в обращении крымского священника Димитрия Шишкина к другому украинскому архиерею – епископу Львовскому и Галицкому Филарету в ответ на опубликованное на сайте «Правмир» его обращение к нашему Президенту[2]. Очевидно, для владыки Августина, который, как мы видели выше, в своем «благословении» посочувствовал русским священникам, мнение крымского духовенства неинтересно. Но зато оно очень интересно для нас. О. Димитрий пишет:

«Вы говорите: “Сегодня мы не можем молчать, когда видим российских солдат с оружием в руках в наших селениях в Крыму”. Давайте, владыка, начнем с того, что Вы видите эти войска по телевизору, а мы наяву и селения в которых они находятся, не называйте, пожалуйста, вашими. Они не Ваши, владыка, как бы вам не хотелось в это верить. И позвольте нам самим решать, как относиться к мирным русским солдатам на нашей, действительно нашей крымской земле»[3] .

Но владыку Филарета, коего критикует о. Димитрий, еще как-то можно понять и простить. Он и его паства находится не в Крыму, а в Галиции, где совсем еще недавно, в 90-х годах, были жестокие расправы униатов с православными, опять же руками националистов. Так что, думаю, что именно из-за обеспокоенности судьбой православных приходов в Галиции владыка решился на столь верноподданническое заявление. Хотя, на мой взгляд, все же лучше было бы ему промолчать. Но не мне, находящемуся на безопасном расстоянии от воинственных галицийских хлопцев, судить его.

Совершенно другое дело с «военным» митрополитом Августином. Конечно, можно как-то оправдать и его теми же мотивами. Но митрополит Августин слишком далеко зашел в выражении преданности новой революционной власти. Он, по сути, сам провоцирует войну, хотя на самом деле не следует преувеличивать значения церковных деятелей в этих делах.

Владыка Августин пытается оправдать свою позицию примером св. Николая Японского:

«Будут говорить: как может православный священник позволять себе благословлять солдат воевать с такими же православными… Не может быть никакого затруднения с нашей стороны. Приведу пример: когда в 1904 г. началась война России с Японией, то архиеп. Николай (Касаткин)… призвал своих прихожан-японцев, не сомневаясь, молиться за победу японского оружия».

Очевидно, сам владыка никогда не читал самого св. Николая, ибо если бы он читал, то добавил еще и то, что св. Николай благословлял японцев-христиан не только молиться, но и сражаться за победу Японии. Этим вл. Августин еще более укрепил бы свою позицию. Только напрасно он ссылается на пример св. Николая. Святитель просто пытался успокоить совесть православных японцев, вынужденных воевать на стороне своего отечества против православных русских солдат. Любовь к отечеству для св. Николая – это в первую очередь одна из форм любви к ближнему, что видно из его «Окружного послания»: «сражайтесь не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотчичам, помня слова Спасителя: “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15:13)»[4]. Или владыка Августин не понимает, что благословляемым им революционерам придется воевать в бóльшей степени со своими соотечественниками, живущими в Крыму, чем с российскими солдатами? Или крымчане перестали быть для владыки таковыми с тех пор, как стали контреволюционерами? Для нас же они не переставали быть соотечественниками, даже когда по чужой злой воле (вопреки народному волеизъявлению) оказались в 1992 году в другом государстве. Так что слова св. Николая Японского больше вдохновят наших солдат, а не революционных карателей, даже благословленных «военным» митрополитом.

Революционный, по сути – масонский, «патриотизм» митрополита Августина не имеет ничего общего также с христианским патриотизмом, провозглашенным в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых на Архиерейском Соборе 2000 г. Там сказано следующее: «Христианский патриотизм одновременно проявляется по отношению к нации как этнической общности и как общности граждан государства. Православный христианин призван любить свое отечество, имеющее территориальное измерение, и своих братьев по крови, живущих по всему миру. Такая любовь является одним из способов исполнения заповеди Божией о любви к ближнему, что включает любовь к своей семье, соплеменникам и согражданам»[5].

Как видим из сего определения христианского патриотизма, важнейшим здесь являются реальные живые люди, а не территориальная целостность, нерушимость границ и прочие важные, но второстепенные вещи. Если для кого-то важнее территориальная целостность, и он готов ради этого принципа одобрить истребление значительной части населения Крыма, то пусть тогда не путает социал-дарвинизм с любовью к Отечеству. «Горе тем, которые зло называют добром, а добро злом, тьму почитают светом, а свет тьмою, горькое – сладким и сладкое горьким» (Исаия, 5:20).